площади.
– Добрый день, – молвила она холодно. – Если не ошибаюсь, сеньор Балотелли?
Она не владела итальянским, поэтому говорила по-французски. Шут и бровью не повел – вылупил на нее гляделки и продолжал жевать персик. Не поздоровался и сесть не предложил. Похоже, Нагуя не соврала – тот еще невежа.
Анита коротко представилась и сказала, что явилась сюда, так как наслышана о жестоком обращении сеньора с подопечными. Если сеньор не хочет, чтобы его неблаговидные и, прямо скажем, отвратительные поступки были преданы гласности, то он должен немедленно выплатить труппе жалованье в полном объеме и подписать с каждым из артистов законный контракт, дабы исключить всякую возможность ущемления их прав.
Распиналась она напрасно. Комедиант хоть и прервал трапезу, застыв с огрызком персика в руке, но не проронил ни звука.
Понимает ли он по-французски? Анита на пробу перешла на испанский, потом проронила две-три фразы на английском и на русском – тщетно. Или этот гаер не знал других языков, или попросту потешался над ней.
Аните это надоело, ее охватило раздражение.
– Вы слышите меня? Ответьте хоть что-нибудь! – Поскольку мерзкий Петрушка и на этот раз не соизволил раскрыть рта, она пустила в ход последний козырь: – Если у вас нет желания со мной разговаривать, я буду вынуждена обратиться к властям.
Он, кажется, понял. По крайней мере, наконец-то отреагировал на обращенные к нему речи – хотя и сделал совсем не то, чего можно было ожидать от представителя дворянских кругов: с обезьяньим визгом подпрыгнул и запустил в Аниту недоеденным персиком.
Счастье еще, что она прикрылась зонтиком, и бесформенный снаряд с чавканьем врезался в натянутую парусину.
– Что вы себе позволяете! – выкрикнула Анита внезапно прорезавшейся фистулой, но тут же сообразила, что увещевания бессмысленны.
Скоморох совершенно обнаглел – стал выхватывать из вазы фрукт за фруктом и швырять их в гостью. Он не заботился о прицельности метания, и только это спасло ее от позора. Сочные персики большей частью пролетали мимо, а те, что достигали цели, ей удавалось отразить с помощью импровизированного матерчатого щита. Зонт не был предназначен для ведения боевых действий и быстро пришел в негодность – оболочка прогнулась, спицы сломались, – и Анита признала, что отступление будет в данной ситуации самым разумным решением.
Она бросила зонт в физиономию выскочившего из-за стола паяца и пустилась бежать. На дорожке, ведшей через двор, запуталась в подоле и едва не упала. Дьявол бы побрал нынешнюю моду! Может, в таких балахонах и удобно фланировать по набережным, но бегать – увольте!
Алекс и Нагуя ждали ее примерно в полуверсте от места, где разыгрался описанный выше трагифарс. Анита сама настояла на том, чтобы они не подходили ближе – боялась, что Максимов со своей горячностью сделает что-нибудь не так. Теперь костерила себя на чем свет стоит и желала одного: чтобы он незамедлительно научил ярмарочного скота хорошим манерам.
– Алекс, убей его! Я разрешаю!
Это вырвалось само собой, от избытка эмоций и жгучей обиды. А Максимов и рад стараться – револьвер уже сидел в его пятерне, мушка алчно рыскала в поисках цели.
– Где он?!
Анита заставила себя успокоиться и лаконически поведала о случившемся на террасе.
Алекс пришел в ярость.
– Я продырявлю эту гниду!
В минуты ажитации он выражался хуже ломового извозчика.
Гнев, бурливший в Аните, понемногу утихал, и она испугалась: а ну как верный муж истолкует ее призыв буквально?
– Нет, Алекс! Стрелять не надо… Припугни, потребуй, чтобы он выполнил все свои обязательства… ну, ты знаешь. Можешь дать ему пару затрещин, только прошу тебя, не насмерть! С полицией нам лучше не связываться.
Максимов проворчал что-то невнятное и, стиснув револьвер, устремился к усадьбе. Нагуя проводила его взглядом, полным ужаса.
– Что будет? – задала она плачущим голоском риторический вопрос, причем не Аните, а, скорее, своим эскимосским богам, которые едва ли ее услышали.
Анита немного помедлила, после чего властно распорядилась:
– Не ной! Идем за ним! Когда Алекс взбешен, всякое может случиться.
Пока они вдвоем продирались сквозь кустарник, сетуя, каждая по-своему, на неудобство одежд, Максимов бойко дошагал до усадьбы и поднялся на злополучную террасу. Здесь он наметанным глазом приметил следы фруктового побоища, описанного Анитой: кляксы от раздавленных персиков, опрокинутую вазу, искореженный зонтик. В словах любимой женщины он не сомневался, но наглядное подтверждение пережитого ею срама подхлестнуло его, и он, не увидев подле дома никого, без раздумий рванул на себя массивную резную дверь. Она отворилась, и он вошел в полутемную, без окон, переднюю, где, в сравнении с улицей, царила божественная прохлада.
– Эй! – гаркнул он. – Есть кто дома?
В глубине дома послышалось нечто, отдаленно походившее на медленные грузные шаги. Алекс решил не ждать и сунулся в первую попавшуюся комнату. Она была невелика, но обустроена вполне добротно. Кровать с пуховой подушкой, накрытая по случаю жары тонкой льняной простыней вместо одеяла. Столик на ажурной ножке, а на нем – блюдо с сушеными абрикосами, изюмом и прочими сладостями. В углу – сундук, а вернее, большой плетеный короб с крышкой. В нем, по всей вероятности, сеньор Балотелли хранил свое имущество.
– Неплохо устроился!.. – буркнул Алекс.
Он подошел к коробу-сундуку с намерением заглянуть внутрь, но в этот миг в комнату ввалился здоровенный арап, до того черный, что казалось, его натерли ваксой. Чресла прикрывало подобие набедренной повязки, а торс был обнажен, и Максимов подивился могучей грудной клетке, производившей впечатление непробиваемого панциря.
Вероятно, это и был тот силач по прозванию Отелло, о котором рассказывала Нагуя. Алекс подумал, что обретет в его лице союзника, поэтому опустил револьвер и миролюбиво произнес:
– Приветствую. А где хозяин?
Как и Анита, он начал разговор по-французски. Но арап не был расположен к беседе – он сжал толстые, как сосиски, пальцы в пудовые кулачищи и бросился на непрошеного гостя.
Максимов не ожидал столь молниеносного нападения и еле увернулся от удара, который лишил бы его не только сознания, но и самой жизни.
– Ты что, спятил?!
Алекс перешел с французского на русский, однако это не помогло. Атлет неистовствовал, и приходилось отступать к распахнутому окну, качаясь, как маятник, чтобы не попасть под убийственные молоты. Максимов изловчился и вскинул револьвер, но Отелло проявил невероятную для своей комплекции ловкость и легко – точно от комара отмахнулся – выбил оружие из руки неприятеля.
Положение сделалось критическим. Алекс владел приемами бокса и нескольких разновидностей борьбы, но смекнул, что применять их против надвигавшейся слоновьей туши так же бесполезно, как пытаться подсечкой своротить с рельсов несущийся на всех парах поезд.
Он схватил
